- 8 -
ТВзионщики, конечно, молодцы, но из-за них мы вернулись в Амстердам на полсуток раньше, чем рассчитывали. Искать Минкуса и Ко не было никакого желания, и Дайна справедливо заметила, что играть-то мы здесь играли, а посмотреть город толком не посмотрели, и мы пошли смотреть. Бродить вдоль каналов с темной водой мимо припаркованных барж, на которых не трубы возят, а живет всяческая богема и просто люди, которым нравится жить на барже (попробовать бы и мне так!), любоваться уютными, человеколюбивыми старинными домами и суперсовременными высотками, в стеклянных стенах которых отражается рвущееся сквозь набегающие тучи закатное солнце. После заката мы разорились на плотный ужин в маленьком ресторанчике – югославском, как я понял – с обалденными мясными блюдами, и еще долго сидели там, слушая цыганистую скрипку из колонок под потолком, а когда выглянули наружу, увидели дождь, и не слабый. Дайна заявила, что под дождем спать не будет, и под деревом не будет, бо сыро и холодно. Я, впрочем, тоже. Вокруг в огнях реклам и фонарей высились жилые многоэтажки, и мы успели вымокнуть, пока искали дверь без этого дурацкого кодового замка. Такой не нашлось, но над одним из замков Дайна углядела слабо нацарапанные цифры – видно, кто-то из жильцов страдал склерозом, потому что эти цифры прекрасно подошли к замку, и мы поднялись на самый верх, к комнате с лифтовыми моторами. Ее дверь была заперта гораздо надежнее, и мы устроились прямо на лестничной площадке, надули прихваченный еще в Питере матрас – один на двоих, я вытряхнул из торбы все мягкое и устроил из него второй матрас на холодном бетоне.
Мы еще погоняли приемник, послушали музыку, какую-то местную передачу на голландском, найтньюс на английском и “Маяк” на русском, потом заснули и проснулись довольно поздно. Забытый невыключенным приемник голосом издыхающих батареек сообщил, что московское время – тринадцать часов. Я его заткнул, мы собрались, спустились вниз в свежевымытый Амстердам и поняли, что вчера основательно заблудились. Пришлось приблизительно, по солнцу определять, в какой стороне центр и идти к нему искать знакомые улицы. Мы шли долго, но знакомых улиц что-то не попадалось, встретилась лишь одна знакомая баржа на канале, и мы пошли по набережной к морю вслед за течением, и нас обогнал автобус всех цветов радуги с надписями на разных языках, среди которых я не успел найти английского. Автобус сжалился надо мной и метров через двести остановился. “Может, это такая передвижная справочная?” – подумала Дайна и мы подошли. Я нашел-таки надпись на английском, она гласила “AIDS IS DEATH”, это был автобус пропаганды против СПИДа, тоже в своем роде справочная, так что мы зашли внутрь, посмотрели плакаты, буклеты и на небольшом телеэкране страшненький видеоролик, хоть и с голландскими диалогами, но снятый так, что все понятно и без слов, и взяли бесплатные брошюры на глянцевой бумаге с цветными фотографиями – одну на голландском, на память, вторую на английском, читать. Где-то возле была скамейка, мы уселись и я как смог перевел Дайне брошюру, мы стали серьезными и решили пользоваться презервативами – в любом случае не помешает, тем более они здесь на каждом углу и дешево. Хотели было вернуться на тренировку к месту ночлега, но неподалеку нашелся незапертый (день все-таки) парадный подъезд и мы успели проскочить раньше, чем незапертость кто-то обнаружил.
Язык – он и в Африке до Киева доведет, и мой русско-английский довел-таки нас до условленного кафе. Ребятам ждать нас давно надоело, но тот самый хозяин кафе, который знал Минкуса не первый год, угостил нас завтраком и объяснил, куда они пошли играть. Финны нам обрадовались, объявили выговор за опоздание и сказали, что в Роттердам мы и так поедем. Мы с Дайной состроили виноватые рожи и присоединились к музыке.
В Роттердам мы действительно попали, но всего на день – транзитом в Брюссель и дальше в Париж (!). В Брюсселе мы с Дайной вовсю тащились с обилия всяческих вражеских флагов у внушительных зданий штаба НАТО, Европарламента и разных прочих парламентов, но для финнов это не было зрелищем, и Минкус тащил нас подальше от этих заведений, где некому было нас слушать – по этим улицам двигались в основном спешащие чиновники, большие черные машины и полиция. Брюссель облюбовали для официальных мероприятий не только политики и военные, и на второй день мы хорошо заработали, играя делегатам съезда то ли сторонников плоской Земли, то ли селекционеров брюссельской капусты и всем, кто их (и нас) слушал. Но потом установилась дождливая погода, сырость инструменты переносили только в чехлах, в забегаловках и кафе нам играть не разрешали – где нужна была музыка, были свои музыканты, где их не было, там они были не нужны, и мы тоже были не нужны, и на пятый дождливый день – это в начале июля! – мы поняли, что такими темпами на проезд на чем угодно до Парижа не заработаем, и отправились во Францию этим надоевшим Минкусу стопом. На границе тоже шел дождь, под которым нам пришлось мокнуть в открытом кузове пикапа до самого Лилля, зато в Лилле он кончился, и на товарной станции Минкус с Иеремией привычно вычислили нужный поезд, в котором был даже не один, а два пустых пульмана. В раздвинутой двери мелькали дождь, солнце, деревья, кусты, дороги, деревни – почти как в Союзе, я порой забывал где я и куда еду. В Аррасе* нам пришлось линять от кондуктора, и сесть обратно в поезд мы не успели, пришлось почти сутки просидеть на этой станции, ожидая совпадения удобного поезда с удобным моментом для посадки, и из-за этого ожидания мне не удалось посмотреть город, над которым немецкие истребители гонялись за Экзюпери. Земля со всем, что на ней было, снова побежала назад, правда теперь мы ехали на открытой платформе с щебнем, который больно колол зад сквозь джины, но недолго – вылезли на каком-то пустынном разъезде в чистом поле, где очень удобно было не таясь выбирать вагон и садиться, и следующего поезда ждали всего часа четыре, успев устроить пикничок на берегу местной речушки, и Дайна по достоинству оценила уют кустов на ее другом берегу.
----------
* Господи, слова-то какие – Аррас, Амстердам, Брюссель – музыка! До сих пор не верю, что это был не сон! (прим. Дайн.)
