Так, это я уже снял. А что я снял? Черт меня дери, что я снял?! Клоп! Кло-оп!!! Ты что, оглох? Или опять ушел? Где мои очки... ах вот что я снял! И, как всегда, положил на место, под шкаф. Теперь иди выковыривай их оттуда. И зачем Клопу понадобился шкаф на том самом месте, куда я на ночь кладу очки? Да еще посудный. Ведь и ежу ясно, что ни одна тарелочка в него даже спьяну не полезет. После того, как по телевизору показали спортивную стрельбу, они твердо убеждены, что всякий ящик - это камера для их расстрела, и теперь жмутся под потолком в самом дальнем углу, опасливо косясь на шкаф и тихонечко позвякивая.
Телевизор я после того переделал в полку, а кинескоп подарил Клопу на день рожденья. Он хотел было достроить его обратно до телевизора, но потом передумал, сбросил его с крыши и остался очень доволен результатом.
Так, очки - вот они, а Клоп... Опять ушел. И чайник утащил. Хорошо, что я с вечера отлил часть воды в абажур торшера. Он ведь теперь будет таскаться по всему городу, пока не найдет единственную подходящую афишу, а когда найдет - вперится в нее всеми глазами и так и будет стоять, не моргая и время от времени отхлебывая из чайника. А когда чайник опустеет, он приползет на бровях домой, свалится под свою кушетку и начнет крыть тарелочки матом на чем свет стоит, а они бдут неприятно дребезжать и летать от угла до торшера в знак возмущения. Раньше они всерьез обижались и летали до спинки дивана, но потом привыкли. Они вообще добрые, деликатные и очень тихие, и если бы могла платить за свой угол по три фотопленки, я мог бы и не брать в долю Клопа. Но они могут платить лишь по две, а это значит, что мне теперь придется сидеть всю ночь, дожидаясь его возвращения: ведь он после всего не сможет открыть дверь простым толчком, и будет открывать ее с разбега, и в темноте запросто может промахнуться, а там - стенка горного хрустала, об нее в прошлую пятницу бульдозер разбился. Хорошо хоть есть послезавтрашняя газета и вода в абажуре, ждать будет не так скучно.
